Допустимо ли в служении просить регистрироваться и раскрывать свою фамилию?
Вряд ли многие дочитают это до конца. Поэтому начну не с начала, а с конца. С ответов на вопрос в заголовке. Потом приведу несколько примеров из жизни. Затем также некоторые аргументы в поддержку ответов.
Прошу прощения за мои «непричёсанные» мысли. Не хочу быть таким дидактичным, как обычно.
Вариант ответа № 1: Это нарушает мою личную анонимность, о чем предупреждают традиции АА.
Вариант ответа № 2: это НЕ нарушает мою личную анонимность, а также НЕ ПРОТИВОРЕЧИТ традициям - традиции анонимности АА говорят о другом.
Мы говорим о служителях. Для тех, кто согласен быть на избираемой должности. Кто-то скажет: нам и так трудно найти тех, кто хочет служить! Теперь и фамилия обязательна!?...
Комитет моей домашней группы только что предложил мне баллотироваться на должность заместителя представителя общего обслуживания группы. В реестре предприятий я в своё время уже был. Как член правления АА. Больше не хочу. Нынешняя работа не позволяет этого. Не занимаюсь служением в тюрьме по той же причине. Хотя раньше, когда занимался частной практикой, служил. Я сам выбираю, сколько личной анонимности мне нужно в какой-то момент.
Мою связь с АА я прошу не раскрывать. Я полностью уверен, что АА и её члены будут уважать мою анонимность. Но…
В АА приходят много Андрисов. Иногда кажется, что даже больше, чем Янисов. Как отличить их друг от друга? По первой букве фамилии? Это работало какое-то время. Одного все зовут Белый. Другого везде называли по фамилии.
Я координирую работу Рабочей группы по развитию при Совете попечителей. Пишу отчет о проделанной работе. В группе два Андриса. У обоих фамилия начинается на «К», и оба они из Риги. Хорошо, что домашние группы разные... На конференции бывает несколько Раймондов и случается, что оба из Риги... Хорошо, что домашние группы разные.
Есть большая группа, где много Юрисов. Им давали прозвища или закрепляли за ними номера. Чтобы внутри самой группы было понятно, о каком Юрисе идёт речь. Одного называют Красавчик, только на другом языке. В моём телефоне он так и записан, хотя я знаю его фамилию.
Один из Юрисов – Восьмой – уже давно покинул этот мир. Проигранная борьба с коронавирусом… Навсегда останется светлая память о нем. Не только в домашней группе. В той большой группе, которую он посещал, и в которой служил много лет, никого никого не назовут Юрисом Восьмым. Так же, как и хоккеистам не дают играть под номером того, чья футболка уже висит под потолком «Арены Рига».
Когда я еду на конференцию по служению в Польше или на собрания по служению в Европе и по всему миру, я не могу не заметить, что мы везде регистрируемся и не скрываем свою фамилию. Чтобы было легче потом найти друг друга. Но – это заграница.
Здесь, когда кто-то обращается за помощью, мы даем свои номера телефонов. Но как себя назвать? Каждый раз приходится думать.
Не выглядит ли такая путаница с псевдоанонимностью игрой в прятки? Как это воспринимает новичок и не мешает ли это несению вести и общению?
Одиннадцатая Традиция АА говорит об анонимности только в публичной сфере, а не во взаимном общении. Двенадцатая также нам просто напоминает. Анонимность не означает для меня, что я должен скрывать свою идентичность от членов АА и от тех, кто ищет помощи, чтобы бросить пить.
Я защищаю свои личные данные. Но не от самих анонимных алкоголиков. Я перечисляю пожертвования через банк. Я не боялся того, что банк не даст мне кредит, из-за того, что я выздоравливаю от алкоголизма. Но я понимаю тех, кто не хочет, чтобы банк знал о них личные вещи.
Я доверяю и полагаюсь на цели, для которых АА будет собирать мои личные данные. Что будет относиться к ним с осторожностью. Не будет передавать третьим лицам. Не будет публиковать. Будет использовать только для облегчения общения. Хотя я могу фигурировать во внутренних материалах с полной фамилией, это не значит, что кто-то будет распространять это в СМИ или в Интернете.
Анонимный автор, Рига
П. С. Своим именем не подписываюсь. Традиция анонимности, надо думать, распространяется и на интернетовскую блевотню, как шутят у нас.